Зима, зима, я еду по зиме,
куда-нибудь по видимой отчизне,
гони меня, ненастье, по земле,
хотя бы вспять, гони меня по жизни.

Ну, вот Москва и утренний уют
в арбатских переулках парусинных,
и чужаки по-прежнему снуют
в январских освещенных магазинах.

И желтизна разрозненных монет,
и цвет лица криптоновый все чаще,
гони меня, как новый Ганимед
хлебну земной изгнаннической чаши

и не пойму, откуда и куда
я двигаюсь, как много я теряю
во времени, в дороге повторяя:
ох, Боже мой, какая ерунда.

Ох, Боже мой, не многого прошу,
ох, Боже мой, богатый или нищий,
но с каждым днем я прожитым дышу
уверенней и сладостней и чище.

Мелькай, мелькай по сторонам, народ,
я двигаюсь, и, кажется отрадно,
что, как Улисс, гоню себя вперед,
но двигаюсь по-прежнему обратно.

Так человека встречного лови
и все тверди в искусственном порыве:
от нынешней до будущей любви
живи добрей, страдай неприхотливей. ©

Ты никогда не узнаешь, что купило тебя окончательно — характер, энергетика, плавность линий или что иное, едва ли уловимое на глаз.
Когда влюблён, тебе не нужны причины и оправдания этой своей любви.

Оправдания и прозрения наступают позже — когда будет все кончено для души и включен разум.
Возможно, наступят сомнения и страх. Наверняка — лживая трактовка событий.

Или когда показалось, что кончено.
Потом появится вновь — и вновь не принадлежишь себе.

И опять куда-то едешь и на что-то расчитываешь.

Чтобы понять, нужно ли тебе это, стоит проживать ситуацию до конца.

В который раз закрываю глаза — и передо мной вновь и вновь отчётливо предстают фрагменты дороги, обрывки разговоров и виды городов...