Самое сложное — понять, где нахожусь. Спросонья не сразу сообразишь, что за страна, что за город. Только потом вспоминаешь, как здесь оказался и для чего. Такая последовательность мыслей кажется странной. Это нормально, я и сам странный.

Всё, что мне нужно, чтобы комфортно дожить эту жизнь, помещается в портфель (ношу через плечо) или рюкзак (за спиной). Выбор зависит от степени официозности дня грядущего. В любом случае, туда поместится портмоне с чипованной кредиткой (она же паспорт и водительское удостоверение), фотоаппарат, планшетник, мобильник и электронная книга. Не считаю правильным читать книги с самых продвинутых экранов: бумага есть бумага, пусть и электронная. А книги для меня крайне важны.

Раньше в комплект обязательно входил ещё и ключ от машины. День сегодняшний внёс коррективы: развитие мировых сетей автопроката позволило избавиться от зависимости к определённому бренду, типу кузова и его цвету. Теперь это стало доступно многим. Ровно как по той же причине по всему миру стали распространены капсулы для проживания и пункты проката одежды. Теперь у меня нет никакой иной собственности. Это — свобода.

За всё в этой жизни приходится платить. Плата за свободу — повышенный подоходный налог, который такие как я перечисляем в особую международную организацию. Налог чувствительно выше, чем в любой из стран, будь я её гражданином и не обменяй гражданство на статус « гражданин мира».

Нас становится с каждым днём всё больше: с ростом уровня образованности и достатка, свои потребности и своя судьба выше интереса конкретной семьи, дела, страны и чего бы то ни было. Нас называют эгоистами, что перестаёт казаться логичным в тот самый момент, когда осознаёшь истинный эгоизм, заключённый в общественной морали. В тот момент, когда вычленяешь истинного её выгодоприобретателя.

Мне не безразличны люди. Просто я хочу общаться в каждый момент времени с тем, с кем хочу именно сейчас, на тот предмет, который меня интересует сейчас и столько, сколько того пожелает каждый из нас. Когда я хочу общения с человеком, я это делаю максимально откровенно, интересно и полезно по отношению к собеседнику. Когда же мне неинтересно, я пресен, тягуч и скучен, как « Война и мир» для семиклассника в советской « десятилетке» (вы ещё помните эти слова?).

С одним общаешься на профессиональные темы, с другим о фотографии, с третьими о сексе, а с четвертыми им занимаешься. Политика, религия, садоводство, рисование, вышивка крестиком, домашние финансы, комиксы и сериал « Рабыня Изаура» — сутью всего этого нельзя овладеть одинаково хорошо. Потому, в среднем четыре раза в год, я с удовольствием провожу с тобой уик-энд, болтая о саморазвитии, фантастике и перспективах института семьи, завершая эти разговоры пустыми бутылками вина рядом с кроватью.

Тебя это устраивает: деньги ты получаешь от сожительства с теми мужчинами, которые дарят тебе хороший секс и возможность чувствовать себя нужной (со мной другой случай). На самом деле, ты их просто используешь, заполняя пустоту одиночества в те паузы, которые возникают в период остывания к очередному увлечению в виде хобби. Но себе признаться в этом не станешь, гоня самоанализ прочь, точь как червя, способного съесть большое спелое яблоко.

Интересные люди и интерес — для меня. Для тебя — секс, для других — деньги, рыбалка, ралли, языки, кухня... Мало ли внутренних целей, которые способны заставить человека перешагнуть стереотипы общества и стать « гражданином мира» на планете Земля?

Способом достижения цели чаще всего является работа и знакомства. И расширяя географию своих перемещений, расширяешь возможности применения своих сил и знаний.

Только эти твои внутренние цели — на самом деле очередной самообман, лишь иллюзия оправдания нашего существования в бессмысленном мире. В мире, в котором давно отсутствуют те утопические идеалы, заставлявшие когда-то народы сплотиться вокруг очередного кукловода в едином порыве « догнать и обогнать».

Может потому — в очередной гостинице, городе или стране — иногда накатывает ностальгия и тихая зависть к тем, кто живёт по старинке в своём родном городке, в такой уродливой, но своей стране, среди менталитета своих, пусть и осточертевших соотечественников. Тоскливые, то чёрные, то белые чувства возникают по отношению к тем, кто живёт в своей квартирке, рядом со своим неидеальным, но любимым человеком, отдавая свою теплоту устоявшемуся кругу родных и близких людей и не « парясь».

Вот тогда и вспоминаешь о ком-то, с кем давно не общался, но кого так хочется сейчас. И вот уже разыскиваешь человека, шерстя статусы, социальные сети и телефонные книги, хотя ещё вчера тебе было достаточно лишь знать, что этот человек жив и был в твоей жизни.

Но жить как Они не смогу — ведь я не такой: я странный и сильный. У меня всегда хватит силы доползти до очередной капсулы, чтобы отключить ненужные мысли очередным, якобы совершенствующим меня хобби. Чтобы наутро опять вспоминать « где я» и « зачем я тут».

Желание быть абсолютно непохожим на других мало того, что утопично, но и не на многим лучше следования за мнением большинства. Обе крайности свидетельствуют о внутренней несвободе.

Москва крайне суетлива и эгоистична.
Здесь всем на всё начхать, за исключением себя и своих желаний. Здесь главенствует снобизм, высокомерие и чувство собственного превосходства. Здесь тебя преследует бесконечный гул автострады и электропоездов, людской гомон и прочая городская какофония.

Москва — город возможностей и случая.
Здесь, как нигде в другом месте, можно обрести подходящую работу, возможность, человека или интерес. Но требуется особое такое чутьё, позволяющее в ворохе хлама отыскать ценность и смысл. Сюда стекается легион талантливых и амбициозных людей, стремящихся найти что-то, и, прежде всего, себя и, тем самым, сокрушающих шансы на твою собственную находку. Однако, обретают себя не все, а самые приспосабливаемые, бескомпромиссные, гибкие, эгоистичные или удачливые.

У Москвы нет лица: она — солянка из вкладов миллиона людей, их видения, менталитета, культуры и образа жизни. Москва аморфна, как разогреваемое стекло, и изменчива, как неверная жена. Вот потому её разные части столь отличны друг от друга. Скажем, быдловатое Бутово не чета мажорной Рублёвке.

Я люблю Северо-Запад Москвы: его прекрасные места в районе Крылатского, сочетания леса и неплохих видов Москвы-реки. Здесь живёт особо много интересных, приятных и умных людей. Мне с ними интересно общаться, порой меня к ним тянет и некоторых из них я даже люблю.

Я люблю ходить по осенней и зимней Москве пешком, когда под ногами то шуршат листья, то скрипит снег. Здесь подходящий мне климат и я могу в охотку гулять часами даже при −15. Однажды довелось пешком пройти Садовое кольцо. А москвичи редко ходят пешком. Они предпочитают стояние в непредсказуемых пробках толчее и предсказуемости метро. Они не любят приезжих, а те ненавидят коренных, тем не менее считая себя давно местными. И они настолько уже смешались друг с другом, что всех всё давно перестало волновать, за исключением нежелания ехать в метро и ходить пешком по Садовому. А я люблю пешком, её Северо-Запад и некоторых людей. Но я не люблю Москву.

Я люблю Питер. Это настоящий Северо-Запад. Здесь ритм жизни комфортный, люди интеллигентнее и добрее, и есть ощущение востребованности тебя в Нём. Питер — это город, который притягивает самых близких мне людей. Он манит всех как магнитом и это весьма странно. Ведь Питер не любит людей.

Люди здесь другие, и даже уличные музыканты у метро могут петь русские народные песни, сидя на скамеечке по колено в снегу и раскрасневшись от мороза, а не заранее выигрышный заезженный рок-репертуар. Люди здесь настолько же дружелюбны и самодостаточны, насколько сам город холоден, сыр и промозгл. Здесь не главенствуют деньги, но отношения и идеи. Этот город — воплощение естественного отбора: он изживает людей, которые не могут противостоять своим жизнелюбием его угрюмости и давящему низкому небу над головой. Может потому прижившихся здесь людей хочется любить всех, а не целиком и фрагментами. Хочется слушать их долго, отогреваясь их теплотой, а потом, оттаяв, делиться самому чем-то тем, что упрямо и бесконечно пряталось в глубину, казалось бы, души.

Я люблю бродить по этим проспектам и дворикам, щупать атлантов за пальцы, пялиться вверх на Александрийскую колонну и пригибаться вниз, проплывая под казалось бы предельно низким мостом, кормить белок с рук в Сосновке после велопрогулки и сохнуть после фонтана в окрестностях Петергофа. Люблю сидеть на берегу Финского залива и в одиночестве, и приобняв сзади девушку, но неизменно молча и устремив взгляд куда-то Туда, за линию горизонта.

Питер мрачный и высокомерный: он отдаёт себе отчёт, что красив и притягателен, а от того знает себе цену. Питер построен на человеческих костях и люди для него лишь средство удовлетворить свою потребность в самоутверждении. Он не порван клочьями на разнородные куски, а монолитен и статен. И пусть питерцы считают Ваську и Невский чем-то несопоставимым; для меня — и горящие иллюминации стройного проспекта, и внешне уродливые внутренности дворов — единый живой организм с Характером. Живой самодостаточный организм, которому не нужны живые же люди.

Я не гуманист, хотя злым и жестоким меня вряд ли можно назвать.

Однако, дай мне право убить, я не раздумывая поставил бы надежду на колени лицом к стенке и пристрелил бы эту суку выстрелом в затылок.

Думаю о свободе в последнее время. О внутренней свободе.

Всё больше думающих людей в сегодняшних условиях стремятся к достижению этого состояния тем способом, что видится им интуитивно: долой с меня все цепи, прочь все рамки и условности.

А мне все чаще кажется, что зачастую получается вовсе не то, что должно.

Получается вседозволенность, получается свобода как стремление к абсолютному эгоизму:
— делаю так, потому что так хочу/чувствую и никто мне не указ;
— мне пофиг, что про это думают другие и наплевать, если им это неудобно;
— я готов доказать, что свободен, отказавшись/ограничив себя от/в или переступив такую-то норму...

Это не свобода, это самоутверждение и зависимость от собственных желаний и эгоизма.

Для меня свобода, помимо всего прочего приятного и очевидного, — это ответственность за сделанный выбор путём самоограничения перед лицом закона, а также перед свободой и достоинством другого человека.

Она содержится в когда-то сказанной фразе: « Люблю независимость и свободу. Высшее проявление свободы — иметь второе гражданство в европейской стране и осознанно жить в России. Не потому, что надо.»

Наверное потому-то раньше страшно бесили, а теперь так печалят:
— любые возводимые в абсолют утверждения конструкции « надо жить так»;
— употребление слов « правильная жизнь», « истинный мужчина», « настоящий поступок»;
— любые оценочные суждения в сопоставлении « я — они», которые заканчиваются осуждением, оскорблением, насмешками, презрением, мнимым состраданием.

Вот почему напускной позитив и самоуверенность систематически пробиваются в жизнь злобивостью, мелкой мстительностью и раздражением к ближнему: « Ух, суки: не столь позитивны и раскованы, как полагается!».

Не бывает внутренней свободы без уверенности в своих силах, осознании ответственности за свои поступки перед собой и другими и доброжелательно-уважительного отношения к окружающему миру.

Не бывает единых подходов к жизни каждого — « что русскому хорошо, то немцу смерть». Мы все ценны. Мы все уникальны. У каждого свои плюсы и минусы. У каждого из нас свой путь и место в этой жизни. Каждый его может найти и не стоит в этом другим препятствовать, но помочь, если можешь.

Быть хозяином своей жизни, держать данные себе и другим обещания, уметь прощать и просить прощение, дарить и помогать не требуя взамен... Такие разные кирпичики единого целого. Внутренней свободы. Той вероятной цели жизни, которая достигается путём самосовершенствования.

Человек, стремящийся к счастью, но не определившийся, в чём же оно для него, напоминает шарик из арканоида на сложном уровне: швыряет из стороны в сторону, от стенки к стенке, пока не вынесет к нужному месту.

Если повезёт.

В чувстве востребованности кроется ключ к счастью.

Счастье можно испытывать в мгновениях, что призрачно и мимолетно (зависит от обстоятельств), или глобально — в гармонии с самим собой и окружающем мире, которая есть ощущение принадлежности и полезности твоей жизни этому миру (зависит от тебя).

Нет востребованности — и человек стремится к ней себе во благо или вопреки.

Нет желания работать над собой и общаться с другими — и жизнь летит в тамтарары.

Когда узнаю дату рождения человека, первым делом в уме вычитаю девять месяцев и пытаюсь осознать возможные обстоятельства возникновения новой жизни.

Она присаживается тоже на корточки, наклоняется к тебе ещё ближе и говорит: « Успеешь ещё всё снять, пойдём танцевать».
Конечно успею, у меня ещё вся жизнь впереди. Я вообще из тех людей, которые никуда не спешат не успеть в этой жизни.

В который раз думаю, почему я так не люблю танцевать. Не « канают» многие версии, типа « стесняться», « бояться выглядеть нелепо», what else?
Отчего-то более подходящими кажутся три: не люблю делать что-то плохо (чувствую себя « деревянным по пояс» и неловким), не вижу смысла (» танец — беспорядочное движение направленных частиц») и ощущение смеси фальши и выгоды.

Кладу фотоаппарат в рюкзак, подхожу к ней, беру за руку. Приятно держать руку девушки в своей.
— Ты как-то долго, я уже хотела уйти к другому;
— А ты значит такая?
— Да. Мы, вообще, девушки такие — бросаем, если не получаем сразу, что хотим. Нас нужно держать крепко.
*ууу..., моя любимая подруга. Что с тобой делает немного алкоголя, врожденная самоуверенность и полученные документы на развод*

— Постой, мне неудобно в обуви.
*раззувается и мы продолжаем*

Я до конца не пониманию феномен, почему девушки становятся ниже, хрупче и нежнее в моменты душевной близости. Но ещё необычней ощущение, когда девушка снимает обувь: это нечто вовсе крышесносящее — меняется восприятие её, будто у тебя случается дезориентация органов чувств.
*не наступи на ногу, аккуратнее...*

Самый запоминающийся танец был в том номере отеля в чужой нам Москве, где мы проводили три дня и три ночи. О чём-то говорили, фоном работал телевизор... И вдруг в наш разговор ворвался рок. Я почти уверен, что это был Depeche Mode, но совсем не уверен в песне. Но это что-то жесткое и совершенно не танцевабельное. Не могу понять, что произошло, почему мы одновременно захотели танцевать. Это я то?! Это под DM?! Двигаясь под музыку, смотрел в окно, где в танце кружили снежинки. Только наступил 2007 год...

И она мне шепчет:
— Мы, сильные девушки, любим уверенных в себе... знаешь, таких себе самодостаточных мужчин. Вот чтобы один раз предложил и всё. А если откажемся, то дальше уже мы будем звонить и предлагать. Но таким не отказывают. А не любим, кто не умеет одеваться, постоянно что-то теряет, за кого нужно принимать решения.

Знаю. Всё слишком хорошо знаю.
.. Ничто меня так не возбуждает, как мужчина говорящий: « Я обо всем позабочусь»... а потом он берет палицу и идет за бизоном...©
... перекидывает через плечо и тащит в пещеру ©
... с кем можно себя почувствовать маленькой беззащитной девочкой ©
... Так надоело принимать всю жизнь за всех решения; хочется, чтобы кто-то это делал за тебя и ты доверяла этому человеку ©
... Мы, девочки, выбираем героев, а потом, когда они передадут свои геройские гены потомству, начинаем тормозить их героические проявления ©

Знаю. Потому что осознаю мотивы и знаю неизменные, проверенные алгоритмы их поведения, их отработанные фразы. Потому что я уже почти 8 лет охреневаю, как они делают свой бизнес. Потому что я понимаю, как принимаются уверенные решения и чем они заканчиваются через пяток-десяток лет. Знаю. Например, потому что пью пиво с идеалами и наблюдаю, как делятся « клёвые тёлки» и « хорошенькие сучки» накануне большого корпоратива. Вы же сейчас думаете, что зависть плохое чувство? ;)*

А вокруг танцуют самые разные девушки. Люблю наблюдать, как стремительно и неожиданно превращается офисная зашоренная канцелярская в талантливого продавца природных данных. Как зазывает молодых горячих в лучших традициях первобытнообщинного строя. Проверенный способ вызвать неконтролируемую химическую реакцию с заранее известными последствиями.

мы скачем по клубам и схема простая:
сначала по пиву, потом по танцполу
и градус крепчает, дальнейшее скоро
и быстро случится: в кино в туалете
на задних сиденьях, без света на свете ©

— Спасибо за танец, — говорит она. — Пойдём выпьем?

Танец — древнейший способ свободного препровождения. Он — показатель раскованности и раскрепощенности человека. Говорят, это хороший способ снять накопленную усталость, поддержать физическую форму, развеяться, максимально быстро сблизиться с минимальными затратами преодолевая формальности и сбрасывая условности. Жаль, что это не моё.

Все мы хотим в моменте какого-то ограниченного количества вещей. И способы достижения наших желаний в моменте тоже конечны.
Выбор человека делает эти наборы желаний и действий по их реализации действительно уникальными. И именно этот выбор делает уникальными нас самих.

Не делать за других их персональный выбор. Осознанный выбор — то, что делает нас людьми.