Ничто так быстро не способно приблизить к пониманию внутренней сущности человека, как наблюдение за тем, что доставляет ему радость, а что расстраивает его.

Как выглядит аромат грусти и нежности? Как он пахнет? Как звучит? Волк знает это наверняка, подвывая в полночь всей грудью на полную луну. Но...

...вскоре рассвет. Где-то внизу размеренно бежит широкая река, спит зеленый город. Если запрокинуть ноги по ту сторону подоконника и свесить во вне, всё это можно будет увидеть в деталях. В руках — гладкий, цветной мелок с огоньком на конце, который эстету-красивисту приятно ощущать глазом и на ощупь. Пятки упираются в ещё теплую грудь, насмешливый, задорный, дразнящий сверху-вниз почти мальчишеский прищур— в район моей переносицы. В глазах читается циничное « Ой ли, мальчик? Ой ли?» Огонь на мелке периодически начинает мерцать то ярче, то тусклее, дыханию в такт: вдох-выдох, вдох-выдох...

Стеклышко мерцает и переливается на солнце. В руке — мелок, крошащийся о шершавую поверхность и оставляющий мелкий слой известковой пыли на ладонях.
1
2
3 4
5...

..температура растёт с каждым часом. Тело липкое под этим жарким, палящим, летним солнцем, по нему струятся капельки пота. Пот — как клей, попавший по ошибке на губы и язык: склеивает поверхность одежды и тела, затрудняет восприятие и речь.

Только море может по-настоящему отвлечь от неприятных мыслей, ощущений и внутреннего осадка. Только оно растворяет прошлое, чтобы начать прямо сейчас пока такое неясное будущее. Здесь песок, в который с удовольствием зарываешь пальцы рук и ног, покрытые ярким лаком. А мне так хочется взять плоскую широкую гальку-лягушку и бросить её бреющим вдоль глади морской поверхности, чтобы...

...подпрыгивая на выбоинах, стеклышко скачет по асфальту, то слегка касаясь его (.), то чуть проскальзывая по нему (-) и отбивая ритм:
...
..-
-.-
.-
И ещё раз...

.. понимаешь, что тебя просто разморило, и ты не думал, произнося это имя. Оно просто вырвалось из глубин, как те воспоминания детства, которые живут в нас с тобой где-то на дне души, о которых мы запрещаем думать даже самим себе, но которые раз за разом вырываются откуда-то из недр долбанного подсознания, мешая нам до конца раскрыться, доверять, просто подпустить к себе чуточку ближе. А ведь только так может произойти чудо...

..когда в этот августовский день прямо перед тобой вынырнет Санта Клаус. В летнем отпуске он слегка навеселе, становится на одну ногу, обутую в сланец, наклоняется вперед и пытается отбалансировать руками, одна из которых зажата в кулак с оттопыренным большим пальцем вверх. Он не дурак, этот старик Клаус, выбрав себе этот чудесный город. В котором Пушкин позволяет себя обнимать, но, кажется, едва находит в себе силы сдержаться, в котором учат влюблять и влюбляться, в котором так хорошо фотографировать эти узенькие обшарпанные дворики, уникальные довоенные балконы и фрагменты лепнины, в котором портовые ребята и девчата столь улыбчивы и раскованы, в котором так хорошо бродить и улыбаться, в котором пахнет мясом и корицей...

Из окна раз носится запах свежеиспеченного хлеба, но ты сосредоточен на игре. Классики развивают точность. Только бы попасть на 10, не перескочив на « солнце». Только бы не « сгореть»! Классики — игра для перфекционистов.

Два волка мчались по степи среди высокой, слегка пожухлой травы. Не волка — два волчонка. Они не видели друг друга, но им и не требовалось: они просто чувствовали. Позади оставались многочисленные участки леса, луга, полей, на которых они много раз теряли всякую связь (даже с собой), но никогда не ожидали друг друга подолгу — слишком мало времени, слишком много нужно успеть: поглотить новые порции свежатинки, событий, впечатлений. Изредка их пути пересекались, чтобы, бросив на бегу взгляд исподлобья на другого, мгновенно оценить многочисленные изменения в виде новых ран, опыта и изменившегося отношения к другому. Никаких слов: обрывки эмоций, впечатлений, ощущений и воспоминаний внутрь. Чтобы однажды, неожиданно для самого себя, потеряв чутьё другого, остановиться где-нибудь на лесной поляне и, вытянув морду к полной Луне, пронзительно и тоскливо взвыть...

Испугаться самого себя, вмиг заткнуться и стремительно побежать дальше, заглушая свой внутренний голос.

Вероятность того, что человек чего-то не понимает, совершая такие свои действия и поступки, крайне низка. Но мы, раз за разом, пытаемся наставить окружающих нас людей на « истиный путь» поведения, на « правильную» (читай « нашу») картину мира.

Мы упорно объясняем простые, банальные, давно понятные каждому вещи, ожидая, видимо, волшебного, неизбежного и незамедлительного преображения человека.
Мы тратим много слов, энергии, переживаний, усилий своих и другого человека на всё это.

Фактически же, чтобы изменять человека, нужно, как минимум, понять его мотивы, опыт и прочувствовать их своим нутром, пропустить через себя.
Редко кто занимается этим, потому как для каждого из нас всегда и так ясно, что « правильно» и что « лучше».

Есть один альтернативный, очень простой и крайне эффективный способ: просто прими человека каков он есть. Или тот факт, что это не тот человек, который тебе нужен.

Сэкономишь много ценного себе и другому.

Я знал, что город будет меня отпускать именно так.

Я знал, что будет дуть легкий и нежный весенний ветерок, треплющий волосы. Что солнце станет озорно подглядывать из-за пушистой ватной тучки, подмигивать оттуда в мои близорукие глаза. Что обалденный, невероятно будоражащий весенний запах, накатывая и дразнясь станет пробуждать мои самые дерзкие мечты и сокровенные желания.

А ты будешь бродить по его улочкам, улыбаться лёгкой грустинкой в его потаённые места, наслаждаться красотой, боясь при том признаться ему, а, прежде, себе самому, в тех сокровенных чувствах, которые он в тебе вызывает и всегда вызывал.

Словно человеку, с которым прожито столько всего невероятно противоречивого, сложного, но приятного во времени, что с его течением отношение цементируется намертво. Будто помимо воли. Будто, казалось бы, и не нужно уже слов.

Я люблю тебя, Ставрополь.

Ясность выражения своей мысли и желаний имеет значение.

Чем чётче, короче, яснее и однозначнее излагаются они человеком, тем более честным с собой и другими ведёт он себя, тем более понятны и искренни в нём его цели, мотивы и желания.

Такой человек меньше тратит энергии и времени на шелуху, такому человеку хочется способствовать.

И всё способствует.

Оттенки меняют восприятие.

Прощаться, когда осознаёшь, что скоро непременно увидишься вновь. Беспечно, естественно, легко, почти радостно.

Прощаться, когда знаешь, что увидишься нескоро, но неизбежно. Грустно, тоскливо, но с затаённой надеждой ноет где-то в районе груди.

Прощаться, когда тебе не нужен больше человек. Решительно, резко, надеясь на лучшее новое, но с едва осязаемым осадком прожитого старого где-то на дне себя; с благодарностью за прожитое хорошее и с философским фатализмом — альтернативный вариант нас помудрее.

Прощаться, махнув рукой, будучи уверенным что это до завтра. А завтра человека не станет. Шарахает, обескураживает, глушит надолго пустотой непринятия и обидой на осознание своей беспомощности, на ощущающуюся в моменте несправедливость жизни.

Прощаться, думая что навсегда. Хотя непременно встретишься вновь и неоднократно. Самообманываясь, с надеждой, в неоглашаемом перед самим собой предчувствии того, что всё только начинается.

Прощаться, понимая, что велики шансы не застать человека в следующий раз. Ностальгически, в созерцательном миноре, с чувством вины за свои мысли и в попытке укротить их.

Прощаться, осознавая правильность и своевременность в принятых решениях, чувствуя спокойную уверенность в завтрашнем дне.

За окном второй день льёт дождь, смывая последние остатки снега и растворяя в себе череду неизбежных прощаний.

«Весне быть» диалектически умиротворяя нашептывает он монотонными, размеренными ударами капель о мои стёкла.

Как же невероятно клёво вернуть себе регулярность одних ощущений, потеряв ощущение регулярности в иных.

Жизнь, я люблю тебя!

Укроти меня!

Укроти меня незаметно для меня самой...

Укроти умело, нежно, не раня. Чтобы не захотелось ломать, испытывать на прочность, корректировать, помогать, наставлять, выбирать, решать...

Чтобы мне захотелось этого всем естеством. Чтобы не передумалось отныне и до конца жизни.

Чтобы навсегда.

В каждом дворе запах особый. Невероятные сочетания дают запахи цветения трав, живности, свежего навоза, фруктовой пастилки и сухофруктов, разложенные для просушки на старых газетах...
Должно быть чем-то неприятным пахнет и в этом деревенском туалете, несмотря на небольшое окошко для вентиляции вверху. Но я этого не чувствую, я читаю...

Сквозь щелку рядом с дверной щеколдой проходит тонкий пучок света. Его косая линия падает мне на коленку и в этом месте приятно греет ногу.
Где-то снаружи гудят осы — у них здесь «гнездо», которое бабушка неоднократно пыталась сжечь; ещё больше было обещаний прекратить это безобразие раз и навсегда...
А вот и голос бабушки: «Максим, гдэ цэ ты сховался? Яка ж скрытна дэтина!»

Я не отзываюсь. Можно сказать я вообще её не слышу, потому как нахожусь в другом измерении — мне там интересно.
Мне интересно, я дочитываю последнюю оставшуюся непрочитанной стопку местной сельской газеты. Точнее, её рубрику «Это интересно», где собраны любопытные факты со всего мира о чем-угодно...
Уже без остатка проглочены выпуски, хранящиеся в старом дедушкином гараже, придавленные тяжёлой периной на веранде, валяющиеся ворохом за сепаратором на кухне...

Плохо, что встречаются такие, в которых желанная рубрика отсутствует начисто, и тогда я торопливо тянусь за следующим номером. У части газет вырваны страницы, часть их отсырела и приходится напрягать глаза в этом полумраке отхожего места, лишь бы только разобрать заветные буквы... Что-то интересно мне чуть более, что-то — чуть менее. Но прочитывается всё без остатка.

А потом, зажмурившись от непривычного, яркого, безжалостного, летнего солнца и разминая затёкшие ноги, бредёшь к бабушке на кухню поесть вкуснейших деревенских вареников со свежими сливками. А в голове словно осы роятся какие-то мысли, навеянные прочитанным о тех странах, где, казалось бы, никогда и не буду...

Когда-то я хотел написать книгу, чтобы большинству людей, её читающих, было любопытно это содержимое.
Точно также, как в той газетной рубрике для небольшого села, где люди разговаривают на суржике...

Нет невозможного. За исключением того, что состояние вашего сознания сделает таковым ©

Я бы хотел, чтобы вера в то, что мы в любой ситуации способны меняться в лучшую сторону сколь угодно долго и качественно, была бы распространена никак не меньше веры традиционной.

И чтобы в число этих самых « мы», мы никогда не забывали бы включать самого себя. Тем более, так и есть. Стоит только захотеть.